Давид Бабаян: «Когда я вижу логотип с гранатом, мне хочется взяться за пистолет»

Давид Бабаян - он же Додо: режиссер, актер, музыкант, писатель... Человек, который одинаково уверенно может беседовать о современных веяниях в писательстве, новых тенденциях в джазе, о том, что актуально сегодня в живописи, в рекламе, в клипмейкерстве, в кино, наконец... Кстати, широкому зрителю Давид наверняка известен по ряду работ, ссылки на которые есть в тексте. Откуда такая многопрофильность? Благодаря отцу – Рафаэлу Бабаяну, Давид рос на съемочных площадках и, как сейчас принято говорить, вращался в тусовках, которые диктовали культурные тренды Армении того времени. Чтобы вы знали: Рафаэл Бабаян вместе с В. Подпомоговым и С. Андраникяном возродил армянскую мультипликацию, а с 1982 года был главным художником киностудии «Арменфильм» и оформил более 40 фильмов. У Давида тоже более чем солидное портфолио: в 1988 году вместе с Эдуардом Акопяном организовал первую в Армении выставку сюрреализма, вел и режиссировал программу «Кабаре - все звезды» ОРТ, был сорежиссером программы «Иванов, Петров, Сидоров» на канале ВГТРК. Много лет был главным режиссером компании «Шарм», автор множества клипов и киноработ. Автор джазового альбома «The fingers by their own». И после такого резюме, мы не могли не поинтересоваться:

Ну что, Давид? Культура - это ты?

Точно не я (смеется). Персонажи, которые называют себя так, у нас уже есть. Но по мне, так говорить подобные вещи - верх некомпетентности. Такое могут писать восьмиклассницы в сочинениях... Вообще, говорить о культуре может только человек подготовленный. Есть выражение: «Искусство бесполезно, но оно необходимо»... Словом, культура это точно не я. Я до сих пор не могу определить для себя ориентиры в творчестве. Мой отец всегда говорил: «В тот момент, когда ты будешь знать, что дошел до какой-то определенной точки и назовешь себя мастером, ты закoнчишь свое существование в искусстве»... Вот, скажем, есть композиторы, которые 30-40 лет назад написали одну песню и живут ею. Не помню, кто сказал: «Я удивляюсь тому поколению 90-х, когда кто-то из режиссеров мог случайно получить какой-то приз на Каннском кинофестивале за какое-то артхаусное дерьмо и с того времени живет вот этим вот призом и после этого ни черта не сделал». (Это не значит, что артхаус - плохо. Просто сегодня им называют всякий галлюциногенный трип).

То есть прошлым ты не живешь...

Наоборот, я даже стараюсь не слушать музыку, которую слушал давно - она отбрасывает меня назад. Есть, конечно, исключения, но они вне времени...

И ты даже не ностальгируешь по тем временам, когда театр и т.д., и т.п.?..

Нет. Безусловно, есть масса приятных воспоминаний, но мы всегда жили в каком-то бесконечном трэше, а в этом «селевом» потоке маленькие, приятные воспоминания терялись. Я никогда не считал, что в советское время было хорошо, более того: после этого были годы позора и унижений... Потому нет, я не ностальгирую. Даже то, что я делал 10 лет назад, мне кажется такой фигней, что даже страшно. У Теодора Стерджона есть наблюдение: «Девяносто процентов чего бы то ни было - полная чушь»...

Ты сейчас сказал довольно крамольную фразу насчёт унижений и позора... Наверняка многим не понравится, тебе есть что ответить?

Пусть не понравится. Я видел, как на потоке эмоций уничтожали народ. Я никогда не поверю, что в те годы не было света. Это был мелкобуржуазный, дворовый геноцид. Я не понимаю, когда говорят: мол, извините, вы будете еще шесть лет подыхать, потому что мы воплощаем какую-то там идею. А потом эта идея вырастает непонятно куда и оказывается, что нужна она была десятку человек, которые выжали из нее все, что возможно и невозможно. И в наши дни мы не без кокетства разглагольствуем на тему: «լավ ա լինելու» или «միքիչ էլ սպասենք»... И мне тем более непонятно, когда обеляют одного за счет очернения другого: все должны быть очернены, потому что все были людьми одного котла...

А нынешние тоже из «того котла»?

Ну если сегодня пытаются обелять тер-петросяновские времена, то да - это сигнал и очень плохой... Никогда не забуду своего 70-летнего отца - народного художника, который умирал от болезни возле печи. Как только закончилось армянское кино, он заболел, как и многие из его поколения... И я это никогда никому не прощу, это результат их искаженного, уродливого мышления, извращенной шкалы ценностей.

Думаешь, «арвестагет» должен быть вне политики?..

Я всегда стараюсь быть вне политики, потому что она как воспаление. Самое ужасное, что когда человек в нее попадает, его сигналы тревоги начинают слабеть, он воспринимает реальность иначе, многому находит оправдание... В моем окружении есть много тех, кто вчера говорил о высоком искусстве, слушал классную музыку, производил более или менее качественный продукт, но, попав на эту волну, опустился на уровень низкосортного ширпотреба. Как-то сразу вспомнилось, как на ярмарке продавали коньячные бутылки с распятым Иисусом, и еще была бутыль в виде святой Мариам, у которой пробка торчала с головы...

Вот такое у большинства в нашей стране понятие культуры, искусства: мы умеем лишь упрощать, нас научили, что, скажем, кино, как плохой сериал - это нормально. Все отношения, происходящие в местных сериалах, основываются на скудном личном опыте сценаристов. Стиль сегодняшнего общества – пролетарское фэнтези. Никто не хочет меняться – ведь для этого надо думать... Проблема нашей культуры в том, что мы не производим новое. Сегодня легче ненавидеть, чем созидать. Мы застряли в каких-то симулякрах и не хотим из них выбираться.

Конечно, это не значит, что у нас нет талантливых и думающих художников. Они есть всегда и вопреки: благодаря им нас окончательно не засасывает в пролетарский Мальстрим.

Ты говоришь: «нас научили, что кино, как плохой сериал»... Кто научил?

Мой друг как-то сказал интересную вещь: они делают дизайн страны по подобию ремонта своей квартиры. Люди, у которых было очень мало требований к культуре, у которых изначально не было вкуса и знаний, вот они-то и научили, что кино должно быть таким, а музыка - такая и т.д. Число «творцов» растет, а результат - нулевой...

Ну сейчас же говорят: ситуация изменилась...

Если вы харкаете на улице, совершенно неважно, кто у власти. Проблема в том, что когда говорят «լավ ա լինելու» никто, вплоть до самых верхов, не представляет, что за этим... Что это самое «լավ ա լինելու» из себя представляет... Мы не жили в свободном обществе, не имеем понятия о правах, не знаем, как ими распоряжаться. У нас нет чувства меры и понимания границ. История с сигналами машин – хороший пример. Один раз посигналили в апреле прошлого года и теперь думают, что так можно всегда.

Хорошо, ну а как зарабатывать творческому человеку в этой стране, если не делать попсу - в кино, в музыке?

Пытаться найти золотую середину, сделать так, чтобы не позорно, или постараться найти какой-то синтез, от которого у более-менее думающего зрителя не будет ощущения неловкости. По крайней мере в своей работе я пытаюсь отходить от уровня прикладного искусства...

Ты сказал только что: когда ты думаешь, что куда-то дошел, чего-то достиг, то как специалист ты закончился. А ты сам куда стремишься?

Питер Гринуэй сказал: «Я не ощущаю себя в полной мере режиссёром, скорее «гибридом»․ Что меня действительно интересует, так это живопись и литература... мне интересно передавать идеи картинками, визуальными средствами. Я - image-maker». Точно про меня сказал (смеется).
Я каждый день пытаюсь учиться чему-то. Я знаю свои микроскопические возможности и никогда не возьмусь за то, чего не умею. Потому что, чтобы сделать хороший блокбастер или жанровое кино, нужна команда из, в хорошем смысле слова, ненормальных, которые будут готовы на любые безумства и эксперименты. Вот и пытаешься делать вещи, которые позволяет реальность, чтобы знать наверняка: мне интересно и я постараюсь не опозориться. Мы, например, сделали анимационный фильм «Джаз. Дуракаваляние» в формате 3D. С продюсером Армине Арутюнян сейчас пытаемся снять анимационный 12-серийный фильм про сны великих: о том, какой бы сон увидел Майлз Дэвис, Герман Гессе или Кафка...

Ну это ведь для очень узкой аудитории...

Да. Если ты будешь пытаться сделать коммерцию - это все равно будет не то, так что лучше делать хорошо, но для узкой аудитории и при этом экспериментировать.

Ты ведь книгу пишешь, причем давно...

Скорее это три параллельных проекта. Писать – очень громко сказано. Царапаю. Роман-медитацию «Поселения» еще «Словарь поэтического вранья» и «Панихида на бис», которую все никак не закончу. Буду издавать где-то там, здесь это никому не интересно...

Погоди, ты человек творческий, тебя знают и уважают, прислушиваются к твоему мнению, но в светских тусовках, в «золотых абрикосах», «айфестах» тебя особо нет (хотя наши «арвестагеты» ради пиара всюду ходят)... Ты опять же считаешь, что твои книги и фильмы тоже неинтересны здешней публике. А тогда в чем смысл твоего географического пребывания тут?

Это не потому что я хороший, умный, а все остальные нет... Я не люблю понты... Но все это выглядит как-то неловко, кособоко и местечково... И еще один момент: я стал очень быстро уставать от людей...

А что последнее ты снял, чтобы тебе было по кайфу?

Вместе с компанией «Шарм» сделали документальный фильм про сюрреалиста – художника Левона Тутуджяна. Это мастер уровня Дали и Магритта, человек, придумавший ташизм (течение в западноевропейском абстракционизме 1940-1960-х годов, представляет собой живопись пятнами, которые не воссоздают образы реальности, а выражают бессознательную активность художника. - Ред)... Сняли фильм про замечательного композитора Армена Мартиросяна.

Два года назад мы сделали 12-серийный документальный телепроект «Таинственный путь веры». Год тяжелейшей работы...

А клипы новые есть?

Нет. Потому что нету того музыкального контента, который мне интересен. А те у кого, он есть, стеснены в средствах... Я не о своем заработке, а хотя бы о том, чтобы покрыть расходы на съемку. А студийные клипы я не люблю, нужен творческий подход, режиссура, драматургия, простите за это слово – масштаб. Но не драматургия в духе: девушка плачет в красивом особняке, а чувак едет на дорогом автомобиле в другом направлении.

...Искусство стало масскультом. Экспертов нет, есть только разные уровни некомпетентности. Когда я вижу логотип с гранатом, мне хочется взяться за пистолет. Или вот еще: не понимаю, как может актриса, окончившая театральный институт, стесняться сцены с поцелуем? Если ты думаешь в этот момент, что скажет твоя родня, займись другим делом. И есть другая крайность. Сейчас в обиход вошло такое дурацкое понятие, как «фестивальное кино», под которое подгоняется всякий хлам. Даже в институте теперь «учат», что если что-то непонятно, то под категорию «фестивальное кино» запросто подойдет. Неграмотный монтаж, девичья заумь, интершумы невпопад. Но почему-то никто не учит, что когда ты не знаешь азов кино, то оно все равно получится плохим и не важно - фестивальное оно или нет.

Что-то серьезно все получилось. Хочешь, я станцую танец встревоженного зайца?

Анна Сатян