• Джоан Агаджанян Куинн – муза и покровительница арт-сцены Лос-Анджелеса

  В статье, опубликованной в апреле 1984 года, обозреватель газеты Los Angeles Times Банни Марс восхищался способностью Джоан Агаджанян Куинн быть повсюду....

• Николь Кидман в потрясающем золотом платье от Balenciaga

  Кидман удостоена престижной награды за выдающиеся заслуги Американским институтом киноискусства в Лос-Анджелесе....

• Кто возглавит империю роскоши LVMH:  Бернар Арно оценивает своих наследников

  Бернар Арно любит называть LVMH семейным делом. Самый богатый человек в мире называет роскошную империю стоимостью 400 миллиардов евро генеральным директором, председателем и контролирующим акционером которой он является, «семейным бизнесом», и это одновременно скромное хвастовство и правда, пишет The Economist...

• Жерара Депардье поместили под стражу по обвинению в сексуальном насилии

  Французского актера Жерара Депардье сегодня поместили под стражу в полицейском участке Парижа по обвинению в сексуальном насилии над двумя сотрудницами на съемочных площадках...

• В свой 90-летний юбилей легендарная актриса Ширли Маклейн поделилась  секретом своего долголетия

  «Я начала заниматься танцами в три года и закончила примерно в 67. Это научило меня дисциплине, любви к музыке, работе с людьми и борьбе с болью», - говорит Маклейн, которая начала свою карьеру на Бродвее, а затем добилась большого успеха в Голливуде....

• У богатых свои причуды: Экстравагантная свадьба миллиардера из Нью-Йорка у подножия Великих пирамид в Египте

  Изначально он предложил невесте пожениться в космосе. Однако невеста была не в восторге от идеи: «Я подумала: «Я не хочу умирать в день своей свадьбы!»»...

• Личная жизнь  Хлои Кардашьян отошла на второй план

  «Она не сосредоточена на свиданиях и не хочет сейчас никаких отвлекающих факторов. Семья для нее всегда на первом месте, и она довольна нынешним период своей жизни»,  — сообщил источник...

• Бритни Спирс: Моя семья причинила мне боль

  Бритни Спирс, похоже, нарушила свое молчание по поводу недавней судебной саги с ее отцом Джейми Спирсом...

Пианист и композитор Кирилл Рихтер даст единственный концерт в Ереване со своим ансамблем Richter Trio 21 апреля. В преддверии уникального шоу, Кирилл дал  эксклюзивное интервью NEWS.am STYLE, в котором поделился своими мыслями о музыкальном наследии Армении, музыкальных запросах современного зрителя, угрозе искусственного интеллекта и многом другом.

Вы много гастролируете по миру. Приходится ли «адаптировать» музыкальную программу с учетом особенностей, менталитета страны или, скорее, слушатель должен «адаптироваться» к Вашей музыке?

K счастью, я ничего не адаптирую, по всей видимости, та музыка, которую я пишу, универсальна. Я думаю, секрет прост: я пишу о людях, о всех нас, о том, что нас сближает, что отличает друг от друга. Наверное, поэтому истории, которые я рассказываю, так приходятся на разных мировых сценах.

Что Вам известно об Армении, ее культурном, музыкальном наследии, композиторской школе?

В основном, я интересовался народной музыкой Армении - музыка гусанов, армянские «таги» — это то, что составляет культурный код народа. На мой взгляд, это такая же жемчужина, как и православное грузинское пение. Это огромный источник вдохновения, который мы, как современные композиторы, можем использовать. И я призываю современных армянских композиторов использовать свое наследие в современном ключе. Конечно, мы знаем громкие имена, как Хачатурян. Это действительно крупнейший композитор 20 века, в зале имени которого нам выпадет честь играть.

Как Ваше образование в области графического дизайна и моды переплетаются в музыке и композиции?

На самом деле, очень просто. Любое образование в области дизайна учит распознавать визуальные коды, языки, средства коммуникации. Музыка – это такое же средство коммуникации, такой же язык, как и язык дизайна, искусства, язык английский, французский, итальянский, немецкий, язык жестов, язык пиктограмм, иероглифов и так далее, эмоджи, что хотите. Как он перекликается? Вы ищете смыслы, вы ищете сходства, вы ищете общие корни у визуальной культуры. Например, ты замечаешь символизм Юнга, который частично используется, к примеру, в «Игре в бисер» Германа Гёссе, потом смотришь, как сделана обложка этой книги, а потом эта обложка вдохновляет тебя на написание какого-то паттерна в твоей партитуре.  Такие «находки» усиливают твой концепт, твою историю, твой нарратив. На мой взгляд, композитор должен заниматься поиском прекрасных, интересных сочетаний, а не просто написанием музыки. Само слово «композитор» — «to compose» — это «сочетать», «комбинировать».

Нужно ли сегодняшнему музыканту музыкальное образование или достаточно быть «самородком»?

Самородок, конечно, ужасное слово (смеется). Академическое сообщество считает, что музыкальное образование обязательно. Когда есть «open source» - открытые источники информации, я считаю, что музыкальное образование сейчас не играет прежнюю роль. Но в противовес его отсутствия, должно быть неимоверное количество труда, труда над собой, над своим материалом, критический анализ и рост. Пример Стравинского, который ходил на дом, правда не к случайным людям, а к Римскому-Корсакову, или людей, которые в свое время поменяли профессию, как Римский-Корсаков, Мусоргский, Бородин. Эти люди все-таки стали известными композиторами, вроде как, без формального образования. Ну и «вишенка на торте» Чайковский. А с другой стороны Рахманинов, который был просто идеальным студентом, идеальным во всём, как пианист, как композитор.

В музыкальном искусстве Вас называют одним из самых ярких представителей российского минимализма. И тем не менее, в Ваших выступлениях присутствуют элементы сценографии, инсталляций. Это ответ на запросы современного зрителя или музыке чего-то не хватает?

Если так называют, прекрасно. Я вообще, конечно, не минималист, я максималист. И в чистом минимализме у меня написано всего пара пьес. Не вижу противоречия в элементах сценографии, инсталляций и жанра музыки. Это способ подачи, способ коммуникации, способ достаточно продюсерский. И в моем случае он авторский, потому что все, что происходит на сцене, свет, сценография, этим занимаюсь я лично. Я хочу, чтобы на сцене происходило нечто. Я создаю свою музыку, создаю свою историю. Соответственно, я хочу создать вокруг этой истории также какой-то материальный мир через свет, декорации и так далее. Это запрос мой собственный, и он находит какое-то созвучие, резонанс в моей аудитории.

Но по факту глупо отрицать, мы все живем в мире, где мы скроллим рилсы каждый день. И для меня это дополнительная задача: как зацепить человека, вырвать его из этого бешеного контекста, бешеной скорости проходящих событий. Пригласить, зачаровать музыкой, которая занимает больше, чем 30 секунд — это огромный путь. В конечном итоге, моя идея - вместе с аудиторией пройти путь от более понятных вещей, к вещам гораздо более сложным, симфоническим, странным для них сейчас.

Многие музыканты весьма скептически относятся к деятельности искусственного интеллекта. Он уже успел создать некую конкуренцию, нанести определенный финансовый урон реальным музыкантам. ИИ для Вас представляет реальную угрозу?

Не знаю ничего про финансовый урон и вред реальным музыкантам. Тем, кто занимался ремесленной работой, наверное, нанесет вред. Возможно не совсем правильная параллель, но: как игнорировать появление интернета, телевизора, кинематографа? Мы не можем ничего с этим делать, оно уже появилось. Соответственно, человек, как пластичное существо с пластичной психикой, должен приспосабливаться. Мне пока ИИ только помогает структурировать мои вещи по работе.  Я не использую его для написания музыки. Пока не могу себе представить программу, которая делает хорошие симфонические оркестровки, или может гармонизовать мелодию. Наверное, это легко будет сделать в написании, например, контрапунктов. Но там также важна математика, важен смысл, идея, форма. Что сейчас очень сильно страдает в музыке, написанной искусственным интеллектом, так это - форма. Потому что форма – это мысль, имеющая мораль, смысл, философию. Пока что машине это недоступно. Но если вдруг это случится, с удовольствием найду эту машину, подружусь с ней, постараюсь найти способ объединить усилия так, чтобы вместе с ней писать музыку, которой не существовало до этого. То, что будет поражать мой разум, я с оптимизмом смотрю на это несмотря на то, что я вырос на антиутопической научной фантастике (улыбается).

Что вдохновляет Вас на создание музыкальных композиций, саундтреков к фильмам, балетам и крупным событиям, таким как Чемпионат мира по футболу и Олимпийские игры? Отличается ли коммерческий заказ от «заказа» собственной души?

Что вдохновляет меня на создание саундтреков к фильмам и футболу, коммерческим мероприятиям? Конечно,  деньги (смеется). Но во всём, что приходят к тебе как заказ, можно найти свою историю, которая даст тебе топливо, чтобы расти как артист, как композитор. И если ты ленивый, если твоя душа ленивая, то ты будешь жалеть трудов духовных, душевных, чтобы создать действительно что-то настоящее, что-то прекрасное. Если ты будешь щедрым, будешь дарить свои идеи, дарить мелодии, даже коммерческой музыке, то ты будешь расти и как композитор. Будет, конечно же, и коммерческий успех, потому что музыка, которую ты ощущаешь как что-то причастное тебе, то, что ты делаешь от всего сердца, всегда успешнее. Что касается фильмов и балетов, это отдельная история и мы не можем назвать это коммерцией, это чистое творчество, любовь, и, конечно, вдохновляет замысел режиссера, вдохновляют актеры, нарратив, история, сам сценарий и либретто, в случае балетов. Это то, на что соглашаешься, только по любви, потому что это отнимает огромную часть твоей жизни.

В какой ипостаси Вам более комфортней – солист-пианист или пианист «Рихтер трио»?

Мне комфортнее в ипостаси Кирилл Рихтер-композитор. Все, что происходит на сцене, это разные форматы. Я могу солировать с оркестром, я могу выступать как соло-пианист. А Richter Trio — это совершенно отдельная история, которая существует немножко в другой планарности. Я создаю для этого коллектива отдельный материал. Честно говоря, мне комфортно везде: и там, и там и там.

Ваш «фирменный рецепт» самомотивации и вдохновения.

С рецептом мотивации и вдохновения сложно всегда. Наверное — это найти какую-то сильнейшую, мощнейшую историю, которую тебе будет интересно изучить, которой тебе будет интересно следовать. Узнавать многое и рассказывать об этом в своей музыке. Наверное, так я это делаю. Я очень ленивый человек, именно поэтому я оптимизирую очень много процессов, например, я очень дозированно работаю в студии, чтобы не уставать от материала, потому что, как и глаз, ухо тоже «замыливается».  Я думаю, что это очень важно понимать, зачем ты это делаешь, потом кайфовать от процесса и результата, конечно. Быть немножко бунтарским ребенком, может быть даже не немножко.

Какое выступление или проект, над которыми Вы работали до сих пор, был самым запоминающимся за всю Вашу карьеру?

Наверное, «Русский реквием», посвященный жертвам ГУЛАГа и моему репрессированному прадеду, человеку, который, к сожалению, не пережил последствия ГУЛАГа. Это был единственный музыкант в моей семье, кларнетист. Для меня все было необычно, все было особенно в этом проекте. Мы выступили с оркестром Open Sound Orchestra в Швейцарии, это были волшебные дни, дни полные слез, полные духовной, душевной чистоты, единения абсолютно со всеми членами оркестра, как с одной общей семьей. С нами был прекрасный руководитель оркестра Станислав Малышев, который самоотверженно взялся за этот материал, и мои солисты Алена Зиновьева, Август Крепак, которые также сыграли очень большую роль, особенно Алена Зиновьева, автор скрипичных каденций. Для меня это был самый главный проект, запись которого пока не распространена. Более того, я продолжаю работу над этим циклом. Пока что самым сильным эмоциональным впечатлением для меня остается «Русский реквием».

Будучи только однофамильцем известного пианиста Святослава Рихтера, звучная фамилия Вам как-то помогала на творческом пути, случались курьёзы?

Никаких курьезов не было, потому что я сразу признаюсь, что никакого отношения моя семья к семье Святослава Теофиловича не имеет. Я не знаю, помогала ли мне фамилия или нет. Наверное, помогала. Но в Германии, например, Рихтеров так же много как Ивановых в России. Мои бабушка и дедушка переписывались с очень известными людьми, со Стругацкими, с семьей Святослава Теофиловича, с семьей Академика Сахарова и так далее. Это было в таком культурном семейном коде.

Каков главный посыл, который хотите донести человечеству через универсальный язык Вашей инструментальной музыки?

Самый главный мой посыл — это то, что люди, которые кажутся абсолютно разными имеют очень много общего. И посыл моей музыки, моего творчества в том, что нужно любить эти отличия, нужно уважать их. В то же время понимать, что в нас гораздо-гораздо-гораздо больше общего. Наверное, поэтому истории, которые я рассказываю, находят действительно отклик, в стольких сердцах. Я не делаю это сознательно, чтобы достичь эффекта от аудитории, я так мыслю, так чувствую. Мы живем на одной и той же земле. Сейчас мы вообще происходим из одних и тех же вещей, купаемся в одной и той же информации. Разделяют только невидимые границы, которые строят, скорее всего, государства, а не люди. Истории о любви, о боли, о страданиях, всех нас объединяют.

Ну и, конечно, одна из главных идей для меня — это надежда. Даже в самых драматических, трагических произведениях я оставляю свет, я оставляю место для надежды.

Сусанна Оганесян

Следите за NEWS.am STYLE на Facebook, Twitter и Instagram